Когда ребёнок впервые осознаёт себя и запоминает что-то из своего детства? Наверное, года в три…
Читаю статью. Вот мадам помнит, как в красивом платье, вся нарядная, стоит и получает подарок на день рождения. А там огромная кукла в разноцветной коробке. И глаза у куклы как настоящие. И платье даже такого же цвета, как у самой девочки.
А потом вспоминает себя первый раз наряжающей ёлку к новому году с отцом. И как один шар, самый красивый, со Снегурочкой, падает из детских пальчиков на пол и разлетается тысячами мелких осколков. И родители не ругаются. Папа подхватывает на руки и сажает её на стол, чтобы не поранить босые пяточки. А мама метёт пол и моет его скорее.
И я задумываюсь: а что я?
А меня сбил велосипед.
Это первое, что я помню. Как пыталась убежать с дороги, но моя трехлетняя скорость была значительно меньше, чем скорость взрослого велосипеда. А траектория движения сложнее, чем было доступно пониманию дяди. Помню вкус пыльного асфальта во рту и шишку на лбу. И как прикладывали лёд. И это было ещё больнее, чем даже сам велосипед.
То ещё воспоминание! Надо ещё порыться в памяти…
Ах да, помню!
Помню, как меня покусали муравьи! Я пошла играть на травку у дома (было же такое время, когда детей отпускали во двор одних, даже таких малышей!). В одной руке покрывальце, в другой — корзинка с игрушками. Я стараюсь постелить одеяльце, чтобы водрузить на него свою толстую попу с белых рюшах. Но одеяльце топорщиться на непослушной траве. И тогда я нахожу небольшую полянку, где травы нет. Пятачок голой земли посреди зарослей.
Кто ж знал, что это муравейник??? И что муравьи там живут рыжие и кусачие? Они бегут на мои ноги в перетяжках и кусают нещадно. Они защищают свой дом от нелепого великана в рюшах.
Я громко плачу на весь двор. Так, что дребезжат стёкла в квартирах. А соседские девчонки постарше ставят меня на лавочку и отряхивают-отряхивают рыжих защитников.
Вот и все воспоминания. Лет до шести — провал.
А что в шесть? Какие там воспоминания?
В школу пошла!
Но первого сентября я не помню. Ни первых гладиолусов. Ни звона колокольчиков. Ни коричневой формы с белым фартуком.
Помню только, как качалась на стуле, сидя на задней парте. И как стул в один прекрасный момент решил завалиться назад. И мои, уже худые ноги в белых колготах двумя салютами взметнулись над партой. И даже помню, как решила не привлекать к себе лишнего внимания и полежать молча до перемены. Потом моя первая учительница, Наталья Васильевна, с большими добрыми глазами в пол-лица, будет рассказывать моей маме:
- Упала. И лежит. И молчит. Ну всё, думаю, посадят. Ребёнок на моём уроке шею свернул.
А я не «свернул», я просто внимание не привлекаю. Звонка жду.
Ну кроме школы что помню? Ну с гаражей как-то упала… прямо плашмя фейсом на кирпичи. Родители сто раз предупреждали не лазить. Но кто ж их, родителей, слушает?
Помню звёздочки в глазах, как из мультика про Тома и Джери. И как сердобольные друзья прикладывают снег к моему окровавленному лицу. И что идти я не могу, нога болит. И мальчишки постарше (лет по 11) несут меня домой на руках. Ну как несут…тащат как кулёк картошки. А один бежит вперёд, звонит в дверь. Мама из-за двери спрашивает:
- Кто?
А в ответ:
- А ваша Лёля с гаража упала. И лежит.
И папа, выскочивший на улицу в одних носках. Бежит по снегу, подхватывает на руки, заносит в тёплую квартиру. А там мама. С сердечным приступом и зелёнкой наготове.
На следующий день в школу я иду в зелёной водолазке и зелёных джинсах — под цвет своего лица, перемазанного зелёнкой ото лба до самого подбородка.
Вот и все яркие воспоминания. Никаких кукол и ёлочных игрушек со снегурками в них нет. На самом деле, куклы, конечно, были, и ёлка была, но я их почему-то не помню.
И хоть я и не понимаю, каким чудом выжила, это всё равно было очень счастливое детство!