14 мая 2021

"Папа, не кричи на меня"

Я часто слышу, как родители кричат на детей...
8559

Я часто слышу, как родители кричат на детей. В торговых центрах, на улице, в соседской квартире. В этих криках злость скрывается за бессилием и усталостью. Взрослые люди теряют самообладание и выплескивают на детей гнев и отчаяние.

Многие верят, что это – ерунда. Что такие вспышки раздражения не принесут вреда. Ну, подумаешь, накричал (или накричала). С кем не бывает, все мы не железные. Детская психика пластична, все забудется.  Любовь ведь остаётся в сердцах родителей, какие бы эмоции они не испытывали, – от того и кричим, что беспокоимся и заботимся…

Но не забудется.

На меня все детство (и отрочество, впрочем, тоже) кричал отец.

Он – человек с непростым характером, бывший военный. Сильный, умный и принципиальный. Он чётко знал, как надо. Что такое хорошо и что такое – плохо. И то, что казалось ему плохим, он был готов выкорчевывать с корнем, любыми методами.

С беспорядком на письменном столе он боролся возмущением ("как можно быть такой свиньей?") и смахиванием всех вещей на пол одним резким движением руки. Мне было страшно.

С косолапием и картавостью он боролся унижением и насмешками. С неаккуратностью в носке туфель – покупкой отвратительной неубиваемой обуви ("красивое ты носить не умеешь").

Цели его были благими: он действительно хотел, чтобы я выросла достойным членом общества, получила хорошее образование и жила в комфорте и уверенности. Но методы воспитания и муштры он выбрал строгие.

Если ему что-то не нравилось, он мог обидеться и не разговаривать. А если шалость была посерьезнее или я не соответствовала его стандартам личности и поведения – он кричал.

Когда я не понимала, как решается задачка по математике, он быстро терял терпение и орал, обзывая меня дурой, тупой, будто я полностью безнадежна, и он умывает руки.

Я помню, как получила обидную хлесткую пощёчину в 10 лет, когда водными играми затопила соседей и испортила им ремонт. Отец услышал возмущение соседей снизу и, узрев залитую водой кухню, от души размахнулся и ударил меня по лицу. И кричал, много кричал. В лице его было разочарование. Было видно, что ему стыдно, очень стыдно, что у него такая дочь.

Меня водили показывать результаты моих игр, но я тогда ни черта еще не соображала, и не могла осознать масштабы порчи. Не могу сказать, что пощечина как-то прояснила мой разум.

Я хотела бы привести больше примеров, но время милосердно стерло детали из памяти. Но я помню свои детские чувства.

Помню обиду, унижение, жгучий стыд за себя – за то, что я такая неряшливая, ленивая, глупая и бестолковая... И ярче всего помню леденящий животный страх перед отцом. Страх, когда он кричит на меня, и молнии метают его глаза, и он такой большой и страшный, а я такая – маленькая и слабая, такая беззащитная перед его гневом... И такая зависимая. Мне негде укрыться, меня некому спасти. Это мой папа, и он кричит на меня безумно.

Я пишу и непроизвольно начинаю плакать. Останавливаюсь, и плач превращается в рыдания. Слезы катятся по моему лицу, я всхлипываю, и голова моя опускается к груди.

Сейчас мне 28 лет. Прошло много времени, а та боль, обида и страх не померкли в моем сознании. Мне больно за маленькую девочку, которую некому было защитить. Которая лежала на полу, залитая слезами, и пыталась не дышать и представить, что умерла. Я не помню причин, я не помню слов. Но я никогда не забуду чувства, которые не должен испытывать ребёнок по отношению к родителю.

Где была моя мать? Она верила, что это не страшно, – такое у меня сложилось впечатление. Спрашивать ее напрямую я не хочу. Неловко.

Она старалась осаждать отца, а мне советовала не принимать близко к сердцу.

Если бы это было возможно…

Во многих случаях ее не было рядом. По крайней мере, я не запомнила.

Неужели это все прошло бесследно?

Что происходит, когда не получается "не принимать близко к сердцу"?

В седьмом классе я сидела на кухне у подруги и говорила, что чувствую, как теряю привязанность к отцу. Что не ощущаю любви к нему.

С того момента прошло 15 лет, и сейчас я могу это подтвердить. Я уже долго не чувствую любовь к папе. Страх и дискомфорт в его присутствии – да. Желание увидеться, поделиться новостями и порадовать его – нет. Всякий раз рядом я чувствую себя как на пороховой бочке и избегаю оставаться наедине.

Я не хочу с ним разговаривать. Я всё ещё боюсь.

Многие слова отпечатались в памяти и оказали влияние на мою самооценку. Я умею изображать уверенность, но долго не была уверена в себе по-настоящему. Я крайне бурно реагирую на малейшие сомнения в моем интеллекте, даже на незначащие шутки. Чувствую стыд, когда замечаю у себя беспорядок. Нуждаюсь в регулярной похвале и одобрении окружающих, потому что не была напитана этим в детстве.

Нам с психологом предстоит еще много работы.

Этот опыт наложил отпечаток и на мой брак. Я очень остро воспринимаю вспышки гнева своего мужа, каждый раз проваливаясь в детство, и порой неадекватно реагирую, стремясь защитить себя наконец.

Хотя мой муж – совершенно другой человек, который всем сердцем любит меня, заботится и ни разу не сделал мне ничего плохого. Я не могу спокойно выдерживать, когда он повышает голос.

… Сейчас мой папа уже стареет. Его черные волосы тронула седина, острота черт сгладилась. Он стал мягче. В нем пробудилась сентиментальность – он даже полюбил кошек, которых раньше едва переносил, и теперь любит лежать с ними в обнимку и гладиться.

Но для меня ничего не изменилось. Я смотрю на него – и вижу сильного строгого мужчину, который насквозь видит все мои изъяны и презирает их. Который по-прежнему, немного повысив голос, может ввергнуть меня в немоту и дрожь, будто я вовсе не взрослая женщина.

И не изменились мои чувства. Я хотела бы простить, но не могу. Хотела бы любить его, волноваться и думать о нем, но не могу. Я никогда не буду достойной его одобрения, но мое он тоже безвозвратно потерял.

Я бы очень хотела, чтобы кто-то прочел этот текст и задумался. Задумался о том, что чувствует ребенок, когда на него кричит его взрослый. Тот, кто должен заботиться и защищать.

Как точно выразилась Людмила Петрановская, привязанность между родителем и ребёнком можно сравнить с канатом, состоящим из множества незримых нитей. Но и самый крепкий канат можно разорвать – по одной ниточке, нарушая свою связь с ребенком ссорами, агрессией, моральным и физическим насилием. И никто не может знать, какая ниточка окажется последней.

Я собрала еще несколько историй от своих подписчиков на эту тему и хочу поделиться с вами, чтобы вы могли видеть, что мой пример не единичен.

"В моём детстве мама была очень вспыльчива из-за развода с отцом и срывала на меня злость. Особенно она злилась из-за уроков. Она очень быстро выходила из себя! И когда я буквально чуть-чуть не понимала, мама начинала кипеть и повышать на меня голос. Я уже ни о чём не могла думать, глаза наливались слезами, никакие уроки уже в голову не шли. В голове только была мысль, как бы это пережить скорее. И теперь мне 31 год, и когда на меня кто-то начинает повышать голос, то у меня отключаются мозги, я "замираю" и думаю о том, как бы не разреветься! Я просто сжимаюсь и не могу себя отстоять."

Татьяна, 31

"Я хотела многое сказать, но… начинаю писать и прям не могу. До сих пор не могу говорить о том, что было в детстве. И как все эти травмы повылазили во взрослом возрасте. Крик - это насилие. А для беззащитного ребенка вопли родителя всегда равны травме.

Отец кричал на меня. Считал, что это очень действенный метод воспитания. До сих пор я содрогаюсь от крика. И помню, как это, когда защитить некому. Потому что мама согласна с отцом. Стоишь и ждешь, просишь про себя чтоб скорее закончилось. И то чувство "я одна в целом свете и никто не придет на помощь" преследует до сих пор. И теперь в любой ситуации, хоть отдаленно похожей на ту, из детства, я пытаюсь сжаться в комок, не могу себя защищать. Снова превращаюсь в ребенка, которого предают самые близкие."

Ирина, 28

"Моя мать орала всегда – по поводу и без, в юности еще и билась весьма…

Сейчас не переношу криков, совсем, как только кто-то на меня кричит, впадаю в какую-то дикую истерику и ничего не могу пока с этим сделать. Просто охватывает паника и ужас, бывает и до обмороков. С маман больше суток-двух стараюсь не находиться в одном доме…"

Алёна, 27

"Отец бил маму на наших детских глазах. В промежутках орал на неё часто, унижал. Ну и нас с братом конечно, с рождения, держал в ежовых рукавицах. Конечно, не бил он нас. Но психологически точно насиловал. Мы его всегда боялись.

Какое влияние на это оказало на моё настоящее?... Я неосознанно пытаюсь подстраиваться под всех людей, с кем общаюсь в конкретный момент. Начиная от соседки в очереди, и заканчивая мужем. Лишь бы только всем было комфортно со мной, пытаюсь предупредить их огорчение или другие негативные эмоции."

Екатерина, 33

Эти истории только подтверждают, что ничто не проходит бесследно.

Берегите своих детей.