«Вот эти книжки я обязательно прочту. Как только будет время. Перееду на дачу. И в тишине, переделав все дела за первую половину дня, начну их читать.
Краски и кисти? О, в молодости я прекрасно рисовала. Давно не возвращалась к этому занятию. Но как увижу красивое дерево или здание, сразу представляю, как бы я изобразила их акварелью. Или, например, дождь, огромные лужи, свет фонарей, добавляющий любой грозе волшебства. Так и вижу, как они оживают на полотне: крупными мазками ярким акрилом.
Зачем мне столько бусин? Одно время я увлекалась изготовлением необычной бижутерии. Шнурки, ленты, камни, даже неприглядные массивные гайки или запчасти от настенных часов можно превратить в авторское украшение. Некоторым удается разбогатеть, продавая браслеты из проволоки или броши с необычным сюжетом и сочетанием несочетаемых материалов.
Нет, не надо мне рассказывать, о чем сериал. Он – первый в списке фильмов, которые я буду смотреть скучными зимними вечерами. Я и кресло для него купила на барахолке. Оно немного потрепано, но в шкафу давно храню трехметровый отрез обивочной ткани, которая однажды дождется своего часа и заживет новой жизнью, одновременно вдохнув новую жизнь в старое деревянное кресло… Мне нравится, что на этой ткани среди зеленых листьев изображены крошечные птички. Такие и будут петь в моем дачном саду. Сейчас там ни одного дерева, но через год я посажу и сливы, и вишни, и яблони. И на каждом дереве повешу скворечник. Нет, ну правда, не передать словами, что за чудо эти птички на ткани! Я в одном журнале видела похожих – в схеме для вышивки. Обязательно таких вышею на наволочке. У меня и мулине есть подходящего цвета. Целый ящик ниток, представляешь? Будет время, можно и скатерть с птицами вышить, и даже покрывало. Вышитые покрывала – это же так красиво, правда?»
Валентина Дмитриевна говорила и говорила. Ромашковый чай в ее любимой пузатой чашке в красный горошек давно остыл. Рядом с чашкой на блюдце с куском Киевского торта образовались коричневые пятна от растаявшей шоколадной глазури - все же мы отмечали день рождения Валентины Дмитриевны вот уже третий час. То есть как – отмечали… Сидели и разговаривали. Я выдавала Валентине Дмитриевне пожелания здоровья и оптимизма, которые в ее восемьдесят казались мне необходимыми спутниками счастливой жизни одинокой старушки. А Валентина Дмитриевна строила планы на будущее, упрямо не желая осознавать свой возраст.
Из «родственников» у Валентины Дмитриевны был только кот Васька. А из близких – я, соседка по лестничной клетке, однажды предложившая старушке помочь принести из магазина продукты.
Валентина Дмитриевна не проживала и дня, чтобы не позвонить мне. Каждый звонок, по ее мнению, нес важную новость или информацию, с которой необходимо поделиться.
— Тарифы на электричество подорожают с марта! – сообщала мне Валентина Дмитриевна голосом, каким главнокомандующий объявляет войну.
— Молоко с маслом – и прошло, — делилась рецептом избавления от боли в горле.
— Они там все с ума посходили! — это про телевизор. Про все каналы сразу и про все передачи и фильмы одновременно.
За окном осень переходила в зиму. Серое небо больше не пускало солнце. Ковер из разноцветных листьев сгнил и превратился в жижу, в которую не хотелось наступать даже в самых надежных сапогах. Я искала в настенном календаре новый год, каникулы, отдых, а Валентина Дмитриевна уже лет пять страницы на календаре не переворачивала. Какой смысл? Календарь покажет за ноябрем декабрь, а за снегом – ручьи, но «потом» все равно останется только в ее голове. Только восьмидесятилетняя старушка понимала, где это «потом» начинается, почему до сих пор не наступило и точно ли будет эта дача, вышитые птички, гроза крупными мазками на плотном холсте размера минимум А3… Более того, я точно знала, что нет у Валентины Дмитриевны никакой дачи. И кресла тоже. А в шкафу – одни халаты, бесформенные сарафаны и колючие свитера, никаких мулине и тканей, кистей и бусин. Но в ее «потом» все это было, гладилось, сшивалось, превращалось в наволочки и ожерелья, давало самые сочные яблоки, цвело самой нежной вишней и читалось с упоением до самой ночи, а потом сменялось самыми интересными фильмами до самого утра… В «потом» было так спокойно, уютно, тепло и неспешно, что я сама уже мечтала там оказаться. Но стоило Валентине Дмитриевне попросить таблетку от давления или потянуться за палочкой, без которой она не могла не только ходить – подняться со стула, как я начинала тянуть ее из «потом» в «сейчас». «Сейчас» ведь тоже нет на календаре. Но каждая дата на нем – оно.
— Завтра после работы я зайду в канцелярский магазин, и вечером мы с вами приступим…
— К чему? — удивилась Валентина Дмитриевна.
— Будем рисовать птиц, сад, все, что вам захочется.
Валентина Дмитриевна мечтательно улыбнулась:
— А патефон ты умеешь рисовать? Раз птиц и сад нарисуем, я бы еще патефон хотела…
— Научусь, — пообещала я.
— И самовар? — уточнила соседка.
— Да.
— А Ваську посадим в траву под яблоню, да? – она погладила старого облезлого кота, который давно пережил все свои жизни, но по-прежнему любил сметану, спать на подоконнике и урчать паровозом.
— И кота, и даже вас, если хотите, нарисуем… — из меня такой себе художник, но ради «сейчас» я готова была исполнить любое желание из «потом».
— Ну нет, меня рисовать не надо, — запротестовала Валентина Дмитриевна. – Мы нарисуем то, что было раньше. Как будто я родилась уже потом, хорошо?