Источник: Ресурсная психология. Психологическая реабилитация, проект психотерапевта и мамы Адрианы Лито
авторство и права на этот текст принадлежат проекту «Ресурсная психология»
Это личный опыт, которым сложно делиться, но так - как мне кажется - будет понятнее. Порой люди пишут "как-то же наши предки справлялись, и депрессии у них не было". Это не так: у них была депрессия, и я видела, что происходит с людьми, у которых нет возможности получить помощь.
Когда я родилась, моему отцу было сорок. У него была очень непростая жизнь: он родился в сороковые в крохотной таёжной деревне, семья почти все его детство голодала. То, что он не спился и не сошел с ума с учётом того, что он пережил до восемнадцати лет, я считаю чудом и везением.
Некоторое время после моего рождения ему казалось, что сбылись все его мечты: у него были накопления, любимая работа, хорошая семья и долгожданный ребенок.
В 1991 году все его сбережения превратились в пыль. Денег порой не платили совсем, и мы не голодали только благодаря бережливости родителей и папиной охоте.
В 1993 году произошла авария, и затем несколько лет у нас были проблемы с отоплением и светом.
А в 1994 папа не прошел медкомиссию (ему было пятьдесят) и потерял любимую работу. Его перевели на менее престижную и менее оплачиваемую.
У отца всегда бывали приступы плохого настроения - просто до моих десяти лет они случались пару раз в год. Но после потери работы и всех испытаний характер отца стал хуже: он стал мрачным, раздражительным, порой закатывал скандалы из-за ерунды, а порой плакал и вслух говорил, что его жизнь не имеет смысла, что он хочет умереть, и кому он такой нужен.
Отчасти он был прав - жить с таким человеком в одном доме было невыносимо. Я не знала слова "депрессия", но я видела, что моего прежнего отца словно подменили - и мне даже снились про это кошмары.
Зима 1997 была очень тяжёлой: я перестала разговаривать с отцом, а с мамой они постоянно ссорились. К весне 1998 я убедила маму, что так жить нельзя, мы должны уйти, или я уйду из дома (я плохо представляла, куда, но очень хотелось). Сейчас мне очень жаль, что ни я, ни мама, ни отец не знали, что в таких случаях можно обратиться за помощью.
Тогда мама согласилась со мной. Мы уехали в к бабушке, мама написала прощальное письмо отцу. Его друзья рассказывали потом, что он был очень шокирован и месяц не мог прийти в себя: не спал, жаловался, даже напился несколько раз подряд и прогулял работу (чего не делал никогда).
Затем он собрался и начал звонить маме. Я не знаю, о чем они разговаривали, но мало-помалу за два месяца он убедил ее вернуться, пообещав, что все будет иначе.
Я не поверила ему, но все действительно стало иначе: отец переосмыслил свою жизнь, начал больше заниматься спортом, изменил диету, стал больше заботиться о себе и своем здоровье, ну и, конечно, стал иначе общаться с нами: нельзя сказать, что родители больше никогда не ругались, но теперь ссоры были более или менее похожи на ссоры, а не на образ жизни: редкие и по делу.
Примерно через год я начала снова общаться с отцом, поверив, что все правда изменилось, и до самой его смерти мы оставались в теплых отношениях: он снова был тем человеком, которого я любила в детстве.
Сейчас я знаю много историй с очень похожим началом - и с куда менее счастливым концом: родители, пострадавшие в девяностых, уходили в депрессию и без помощи так и оставались там, не заботясь ни о себе, ни о своих близких.
Ещё печальнее то, что без помощи оставались и люди с более серьезными диагнозами: соматоформным расстройством ("ой, наша мама как понервничает - сразу руки отнимаются"), шизофренией ("наш папа видит биополя и сразу может сказать, что у тебя болит по ауре. Ему Перун подсказывает") и биполярным расстройством ("наш дедушка когда в настроении - может полдачи за месяц построить, потом, правда, полгода спит и ничего не хочет, а потом опять вкалывает").
Вместо диагноза и помощи люди обращались к гадалкам или приписывали проявления болезни скверному характеру. Мой отец - и моя семья - потеряли четыре года и почти потеряли друг друга из-за его депрессии.
И это то, как жили люди раньше. И то, как совсем не обязательно жить сейчас.