Автор: Елена Мартынова, мама, автор и smm-специалист
ФОТОГРАФИЯ: КСЕНИЯ ФОЛОМКИНА, WWW.V-FOKUSE.RU
Помню летнее утро в деревне. Яркие лучи утреннего солнца пробиваются сквозь запотевшие низкие окошки старого бабушкиного дома. Она сама гремит чугунками у изголовья кровати , и я чувствую на щеке жар со стороны огромной русской печки. Чуть подальше шипит маленькая газовая плитка, и ноздри щекочет запах жареной картошки – самого лучшего завтрака на свете!
Вообще-то я совсем не голодна – этой ночью мы с братом пришли домой глубоко за полночь и, конечно, наведались в тарелку с бабушкиными блинами. Они кисловатые – накануне тесто целую ночь «подходило» на загнедке . И достать их из старого серванта – это целая спецоперация.
Весь наш дом состоит из большой комнаты, прихожей («сенцы») и террассы. И бабушка всегда спит на большой кровати, что стоит прямо при входе в «зал». Поэтому наш квест начинается с того, что мы тихо крадёмся через сенцы, а затем неслышно снимаем обувь у входа в большую комнату. Потом некоторое время прислушиваемся – храпит ли бабушка. Если да, Илюха (мой брат, нам обоим лет по семь) с взрослым серьезным видом говорит мне «Все чисто, я ща» и пытается неслышно открыть дверь. Стащить что-либо из-под носа у бабушки мы обычно доверяем ему, так как он, во-первых, мальчик, а во-вторых, я вешу в полтора раза больше и могу завалить задание одним скрипом половиц.
Дверь в комнату тяжела и неподатлива, она обита какой-то плотной тканью, из-под которой торчит солома. Открывать её тяжело, но ещё сложнее удержать и неслышно зайти в дом. Илья проскальзывает внутрь, я придерживаю дверь, чтобы не хлопнула. Бабушка вздрагивает во сне и секунд на пять мы синхронно замираем, причём Илья балансирует на одной ноге. Потом снова раздается мирное бабушкино похрапывание и мы одновременно с облегчением выдыхаем. Дальше брат очень медленно и плавно движется к серванту у дальней стены комнаты. Периодически половицы под его ногами предательски поскрипывают и в такие моменты он замирает в самых нелепых позах. Наконец сложный путь позади, и он осторожно распахивает вожделенную дверь шкафа. Тот забит самыми удивительными вещами, за разглядыванием которых можно провести целый день. Здесь и жестяная банка с пуговицами, и пожелтевшие фотографии, мелкая посуда, рюмки из толстого стекла, а если повезёт – пакетик с конфетками, который бабушка перепрятывает от нас то на одну, то на другую полку. А в центре всего этого великолепия – стопка маленьких упругих блинчиков на большом блюде и пластиковая банка с сахаром.
Илюха зажмуривается от удовольствия и смешно морщит нос, вдыхая кисловатый запах. Я восторженно вздыхаю на своем «посту» у двери. Он берет в руку тяжелую тарелку, локтём той же руки прижимая к телу сахар. Другой рукой неслышно прикрывает сервант – и вдруг замирает. Лицо его искажается от ужаса, а руки повисают в воздухе, он смотрит на меня, и все его детское испуганное лицо словно беззвучно кричит. Тут же я слышу лёгкий шорох под сервантом и понимаю, в чём дело. В то лето в деревне было особенно много крыс. Среди ребят постарше ходили страшилки про так называемых «афганских», которые достигали небывалых размеров и якобы насмерть загрызли во сне ребёнка чей-то знакомой, а взрослому мужчине так же во сне откусили кисть. Больше всего на свете, ложась спать, мы боялись проснуться на утро без руки, ноги или носа и дрались за право спать у стенки. Ведь если ночью нагрянут воры – они нападут на того, кто с краю, а если на кровать залезет крыса – то наестся тем, кто с края. Вот почему в тот момент, когда брат наступил на что-то мягкое и подвижное, его первая мысль была о гигантской крысе. Он уже открыл рот, чтобы закричать во всю мочь и позвать на помощь бабушку, как я заметила, что под его ногами в свете попадавшего в комнату уличного фонаря метнулась маленькая тень. «Мыыыыышь!!» — одними губами закричала я, глядя на него. И потом уже громким шёпотом «Мыыыышь!!».
Буквально в долю секунды Илюха захлопнул дверь серванта и пулей метнулся к выходу, уже не думая о скрипящих половицах. И только выскочив на улицу и утонув по щиколотку в мокрой от росы траве, мы вспомнили об оставленной обуви. Уже без спешки я вернулась за ней в дом, а в это время брат занял самую выигрышную позицию – залез на высокую лавку под старой липой. Сидя под ней, можно было оставаться в тени дерева, но в то же время просматривать весь двор, который освещался стоящим рядом фонарём. Я заняла место чуть поодаль, а между нами гордо возвышались блины, сахар и ботинки. Ноги мы предусмотрительно поджали под себя, ведь наевшиеся блинов дети стали бы для афганских крыс вдвойне привлекательной добычей. Уже через десять минут мы начнем истово ругаться о том, кто будет сегодня спать с краю кровати. Но это потом, а пока нас ждали блины….