Автор: Яна Вагнер , писатель и автор романов«Вонгозеро» и «Живые люди»
Все книги Яны Вагнер на OZON
Все книги Яны Вагнер на ЛитРес
Фотография Aëla Labbé
Мы тут недавно сидели на веранде, пили вино. И вдруг ближе к полуночи, когда дети ушли спать, угли остыли и звезды выкатились, зашел разговор о самозванцах. Ну, то есть, предположим: ты взрослый человек. У тебя борода, седые волосы и диплом МВА, и галстук, и какая-то серьезная работа, но всякий раз, когда тебе приходится сидеть за конференц-столом с другими взрослыми или, не дай бог, взять слово и говорить полчаса, или (совсем ужасно) выйти на сцену с микрофоном — всякий раз без исключения ты чувствуешь себя обманщиком, которого вот-вот разоблачат, выведут за ухо, потому что он в маминых туфлях изображает взрослого человека. У Фриша в «Назову себя Гантенбайн» про это есть чудесная история. Я ее уже один раз здесь рассказывала. Там один очень важный человек, посол великой державы, внезапно в расцвете своей карьеры понимает о себе одну важную вещь. Он вдруг чувствует себя самозванцем. натурально – политические процессы, визиты, переговоры. Переписка. Это старая книжка, так что еще и мундир, регалии и ордена, и посла также мучает титул «ваше превосходительство», каковым он себя не ощущает. Словом, этот чудесный мужик, осознав себя НЕ ПОСЛОМ, вдруг падает — под ним подламываются колени. Пока он лежит на травке, все думают, что инфаркт, а у него просто прозрение. Ох, думает посол в разгаре, в цвету, на пике славы. Лежа, например, на газоне. Или на ковровой дорожке.Они все считают, что я — Посол. А я – это просто я, думает он и теряет сознание, чувствуя себя обманщиком и шарлатаном.
Поднявшись на ноги (пишет Фриш), он должен сделать выбор. Например, застрелиться. Или подать в отставку.Вместо этого он принимается самозабвенно, вдохновенно играть роль посла. Он ведь понимает про себя все – ну еще бы, послы, думает он. Это такие гениальные парни. А я-то. И старается, как безумный — просто чтобы его не разоблачили. Старается до самой смерти, предотвращает там какую-то войну и геноцид, входит в учебники дипломатии, умирает, не оставив ни малейшего свидетельства этих своих сомнений. Все считают его большим молодцом, настоящим профессионалом, а он всю жизнь, замирая от собственной наглости, просто пытался соответствовать собственным фантазиям о том, что это такое — посол великой державы.
Фриш — большой писатель, и этот эпизод очень меня потряс, когда мне было двадцать пять. А потом еще раз, в тридцать, ну и так далее. Гантенбайн — моя любимая книга, я перечитываю. Регулярно, в общем, сверяюсь с послом. И нормально все, доложу я вам. Все ок, очень стабильно. Мне 42, и я по-прежнему самозванец. А тут мы сидели на веранде под звездами и пили вино, и дети спали, и вдруг выяснилось прекрасное: сорокалетние журналисты, полковники, строители, писатели и пивовары — все одинаковые. Все — дети. Ну, почти все. Из пятнадцати человек только двое сказали — я взрослый. А остальные оказались, как я, тревожные жулики в маминых туфлях.Тут должна быть какая-то мораль. Вывод. Но я не могу его придумать. Я просто очень рада, что оказалась такая не одна. Ну и то, что кто-то все-таки чувствует себя взрослым, тоже внушает надежду.