26 декабря 2016

Манюня пишет письмо Деду Морозу

Манюня пишет письмо Деду Морозу
146

Фотография Татьяна Кирюшкина

 

Мы с Манькой очень уважали Генсека Леонида Ильича Брежнева.

-А Генсек это имя или фамилия?- спросили мы как-то у Ба.
-Генсек – это заболевание мозга,- хмыкнула она,- притом неизлечимое.
-Охохо,- пригорюнились мы,- ну надо же, как человеку не повезло!

И если меня насторожил скептический тон Ба, то Маньку он совершенно не тронул. Она свято верила, что не будь Брежнева и его друзей из местности с таинственным названием Ципкакапээсэс, нас бы давно уничтожили злобные капиталисты.

В один из предновогодних дней мы с моей подругой, уютно накрывшись клетчатым пледом, листали журнал «Крокодил». И долго разглядывали карикатуру, на которой какой-то бессовестный трёхголовый капиталист ходил по глобусу и раскидывал кругом ракеты.

-Им-пе-ри-а-лис-ти-чес-ка-я гидра. Во!- прочла по слогам Манька,- смотри, какая страшная гидра!

 

Она мне уже давно покоя не даёт. Как вспомню, что такая гидра ходит по земле туда-сюда и разбрасывает гранаты, так спать не могу. Или это не гранаты?- Манюня повела пальцем по остроконечным ракетам, которые гидра сжимала в своих толстых пальцах,- Катюши чтоль?

-Конечно Катюши,- кивнула я,- они стреляют здорово. Пиу-пиу-пиу!
-Чего это пиу-пиу-пиу?- раздался из розетки громкий шёпот Каринки.
Мы обернулись.
-Говорю — это наши Катюши!- повторила я.

Розетка находилась на стене, отделявшей детскую спальню от кабинета, и держалась на честном слове. Я аккуратно вытянула её и увидела сквозь провода кусочек заплаканного Каринкиного глаза.

-В туалет не хочешь?
-Не хочу. А чего это пиу-пиу-пиу? Вы что, совсем ничего не понимаете? Пиу-пиу может делать любое ружьё! А Катюша делает бабах!- оживилась сестра,- покажите мне рисунок, и я скажу, какие там ракеты.
Мы с Манькой хотели показать ей карикатуру, но тут в кабинет вошла мама, и мы отпрянули от розетки.

Сестра была сильно наказана. Час назад мама её заперла в детской и строго-настрого запретила выходить из комнаты.
-Будешь сидеть здесь до скончания веков. Ясно?
-А в туалет?
-А в туалет под себя ходи! И не забывай при этом думать о своём безобразном поведении!
-Мам, я уже подумала, я виноватая как настоящий преступник!- вцепилась в дверную ручку Каринка,- клянусь, я больше не буду.
-Вот и сиди как преступник взаперти,- отрезала мама и закрыла дверь.

По правде говоря, мы с Манькой понимали маму. Потому что ей было за что сердиться на сестру. Через три дня наступал Новый год, и в нашей квартире полным ходом шла генеральная уборка. И если у нас ещё можно было хоть как-то её пережить, то в Манькином доме этого категорически нельзя было сделать. Ведь Ба, в угаре ритуальной уборки, могла ненароком прикончить подвернувшегося под руку шкодливого ребятёнка.

Все наши дети помнили, что в столь тяжёлые для взрослых времена нужно вести себя как можно тише. И даже Каринка об этом помнила. Но что-то в сестре изначально было сконструировано не так. Помнить-то она помнила, а вот вести себя как нормальный человек не умела.

А ведь всё так хорошо начиналось! Прошлую ночь Манька провела у нас, потому что Ба натёрла полы, и дома немилосердно воняло мастикой. Зато в нашей квартире ничем не пахло, и было очень весело — целый день мы наряжали ёлку. Получилось очень красиво — ёлка переливалась множеством мигающих огоньков, а на макушке у неё сияла большая золотая звезда. Она периодически заваливалась то на один, то в другой бок и норовила упасть. Сначала мама её поправляла, потом ей это надоело, и она убрала звезду, а на её месте повязала большой бант.

И мы весь вечер водили вокруг ёлки хороводы. Сначала исполнили весь репертуар нашего хора, а потом промычали джазовый альбом Стью Гольдберга, который папа часто ставил по вечерам.
Мы закатывали глаза и старательно выводили рулады, а Каринка аккомпанировала нам на расчёске. Мама прикрыла рукой лицо и украдкой вытирала слёзы. В самые торжественные моменты нашего исполнения она, не выдержав, срывалась в хохот, и нам приходилось прерывать пение, чтобы мама могла прийти в себя.

Гаянэ тихо сидела в уголочке, и бросала страстные взгляды на вазочку с очищенным фундуком. Она бы с удовольствием забрала несколько орешков и засунули их себе в нос, но не могла. Буквально на днях мама тщательно проинспектировала её ушки и вытащила две арбузные косточки. Зимой! Это как глубоко надо было засунуть косточки в сезон арбузов, чтобы они вылезли только в декабре?

-А если бы они проросли?- пугала мама Гаянэ,- у тебя бы уши раздулись, как два воздушных шара.
-Да я поливала их водичкой,- рыдала Гаянэ,- но они никак не прорасталииии!
-Горе моё! Ты же могла заработать себе отит!

Поэтому сейчас Гаянэ ничего, кроме как разглядывать влюблёнными очами фундук, сделать не могла. А не будь рядом бдящей мамы, она бы запихнула по орешку в уши и в ноздри. Гладишь, к следующей осени мы бы получили неплохой урожай фундука от сестры. После альбома Гольдберга мы принялись распевать песню Красной шапочки «А-а, в Африке реки вот такой ширины», но тут из спальни вышел разъярённый папа и сказал, что если мы ему не дадим отоспаться после дежурства, то он собственноручно закинет ёлку вместе с нами в Африку. А мама глянула на часы и сделала круглые глаза:

-Одиннадцатый час! Всем марш спать!!!

Сначала мы дружно чистили зубы, а потом, лёжа в кроватях, рассказывали друг другу, что каждая из нас попросила у Деда Мороза. Письма Деду Морозу лежали стопочкой на подоконнике. Мама объяснила, что так ему легче будет их забрать. Мы предусмотрительно оставили форточку открытой, чтобы Дедушке Морозу проще было до них дотянуться.

-Я попросила собачью упряжку,- призналась Каринка.
-Какую упряжку?

-Собачью! Из фильма «Смок и малыш». Буду на ней разъезжать по городу и громко свистеть в свисток, чтобы собаки тормозили у светофоров.

 

-А я попросила, чтобы меня больше не заставляли играть на скрипке,- вздохнула Манька,- и ещё попросила много конфет и длинное платье. Ну и по мелочи.
-А чего по мелочи?- навострили мы ушки.
-Не скажу, а то будете смеяться.
-Ну пожалуйста!
-Нет,- упёрлась Манька,- лучше пусть Нарка расскажет, чего она попросила.
-Я попросила мир во всём мире, — надулась от гордости я.
-А себе?
-А себе ничего.
-Ну и дура, — фыркнула сестра.
-Сама ты дура, — обиделась я и полезла в драку. Но с Каринкой драться было бесполезно. Каринка оглушила меня одной левой, и оставила умирать на кровати.
-Ну зачем ты к ней полезла?- зашептала мне на ухо Манька, — жить тебе надоело?
-Наверно,- вздохнула я.

С утра мы первым делом побежали проверять, забрал Дед Мороз письма или нет. Конвертов на подоконнике не было.

-Ура, будет у меня собачья упряжка,- захлопала в ладоши Каринка.
-Какая собачья упряжка?- поперхнулся чаем папа.
-Такая. Большие сани и двенадцать собак. Или восемнадцать. Я буду на ней по городу разъезжать.
-Чтобы получить в подарок упряжку, нужно себя хорошо вести. А как ты себя в этом году вела?
-Отвратительно,- запрыгала Каринка вокруг стола,- но если Дед Мороз подарит мне упряжку, я навсегда стану хорошей девочкой. Клянусь!
-Ты хотя бы один день попробуй вести себя хорошо,- вздохнула мама.
-А вот увидите! Я сегодня буду вести себя очень хорошо, как Мальвина,- обещала сестра.
-Охохо,- покачал головой папа.

Каринка тем временем намазала хлеб маслом, положила сверху кусочек сыра, потом щедро полила бутерброд мёдом и откусила большой кусок.

— Никогда больше не делайте себе такие бутерброды,- выплюнула она хлеб на тарелку,- мёд с солёным сыром совсем не сочетаются!

Сразу после завтрака мы собрались погулять во дворе. Мама дала нам денег и попросила купить в магазине пачку поваренной соли. Когда мы, укутанные по самые брови, вышли из подъезда, то первым делом заметили Рубика из сорок восьмой квартиры. Рубик был заклятым врагом моей сестры. Она третировала его пуще остальных мальчиков и сживала со свету что есть мочи. Дело в том, что прошлым летом Рубик внезапно забыл, ЧЬЯ я сестра, и кинул в меня камнем. Угодил прямо в переносицу, и превратил мой и без того немаленький нос в ещё более выдающийся.

-Он об этом горько пожалеет,- поклялась сестра на моём залепленном пластырем профиле.

 

И с тех пор, где бы ни появлялся Рубик, следом из воздуха материализовалась сестра и устраивала ему взбучку. Вот и сейчас, увидев своего заклятого врага, Каринка мигом сделала боевую стойку.

-Девчонки, вы идите в магазин, а мне с ним разобраться надо,- дёрнула она подбородком в сторону побледневшего Рубика и двинулась вразвалочку к нему.
-Ты же обещала сегодня быть хорошей девочкой,- напомнили мы ей.
-Вот щас разберусь с ним, а дальше буду вести себя как Мальвина,- бросила через плечо Каринка.
-Всё, ему не жить,- вздохнула Манька.
Нам очень хотелось понаблюдать за короткой и мучительной Рубиковой смертью, но надо было идти за солью, и мы поплелись в магазин.

Когда минут через двадцать мы вернулись домой, то застали на пороге нашей квартиры небольшую делегацию. Во главе делегации гневно клокотала колченогая тётя Сирун из тринадцатой квартиры. «Сирун» в переводе с армянского означает «красивая». Я не знаю, о чём думали родители тёти Сирун, когда называли дочку таким именем. Потому что на примере тёти Сирун можно было наглядно объяснять школьникам, что такое антоним.

Тётя Сирун была безнадёжно, бескомпромиссно некрасива. И даже уродлива. Это была невысокая, очень худая женщина с отчаянно косящим правым глазом, огромным носом, плоским лицом и практически безгубым ртом. Ко всему прочему у неё были огненно-рыжие, вьющиеся мелким бесом волосы и бакенбарды.

За неимением личной жизни, тётя Сирун вела активную общественную. Вот и сейчас она собрала небольшую, готовую к несанкционированному митингу толпу в двадцать человек и привела её к нашим дверям.

-Надя,- тянула маму за руку тётя Сирун,- ты посмотри, что наделала твоя дочка, пойдём, полюбуйся.
-Которая из них?- пыталась выиграть время мама.
На самом деле мама, конечно же, знала, КОТОРАЯ из её дочерей способна за столь короткий срок навлечь на себя гнев толпы.
-Кто же ещё, как ни негодница Каринэ?- сверкнула разнокалиберными очами тётя Сирун,- это же не девочка, а мировой катаклизм!

Делать было нечего, мама накинула пальто на плечи, и мы пошли смотреть, чего такого ужасного натворила Каринка. Оказалось, за те пятнадцать минут, что нас не было, сестра успела покалечить Рубика, а потом где-то раздобыла сломанный веник и, обмакивая его в лужу с подтаявшим снегом, забрызгала грязью свежепобеленные стены соседнего подъезда аж до третьего этажа. Она бы и до пятого дошла, но на её топот вышла тётя Сирун и спугнула сестру. Каринка убежала, а тётя Сирун пошла вниз, звоня в каждую квартиру и призывая всех соседей пойти и разобраться с дочерью стоматолога из двадцать восьмой квартиры.

-Мы обязательно побелим стены в подъезде,- успокоила мама взволнованных соседей.
-А если она завтра дом взорвёт?- не унималась тётя Сирун,- вы его обязательно отстроите?
Но люди на неё зашикали, что, мол, бог и так наказал Надю такой дочкой, и нечего Сирун нагнетать.

-Пусть только вернётся, пусть только вернётся,- повторяла мама как заклинание, пока мы шли домой.
Дома оказалось, что мама забыла на плите молоко, и пока мы любовались художествами сестры, оно убежало и испачкало всю плиту.
-Пусть только вернётся,- приговаривала мама, оттирая плиту от пригоревшего молока.

Мы с Манькой испуганно переглядывались. Ясно было, что Каринке сегодня несдобровать. И ей таки несдобровало.

-Мам, лучше ты меня сразу накажи, чего до вечера ждать?- заявила сестра с порога, как только, проголодавшись, вернулась домой. Мама её втащила в квартиру и от души оттаскала за уши.
-Зачем? Ну зачем ты это сделала, варвар малолетний?- приговаривала она.
-Я не знаююююю,- орала Каринка,- знала бы, сама бы тебе рассказалаааааа!
-Сколько можно, ну сколько можно?
-Мам, я тебе сразу говорю, чтобы ты меня за это отдельно не наказывала. Я ещё Рубика побила. Кирпичом. И сейчас у него на голове шишка размером в шапку!
-Что?- задохнулась мама,- размером во что у Рубика шишка?
-В шапку,- подсказали мы с Манькой.

Мама пошарила рукой за спиной и схватила первое, что попалось ей под руку. А под руку ей попался пластмассовый венчик для взбивания яиц. Сначала она сломала этот венчик о Каринкину спину, а потом поволокла её в детскую спальню.
-Вот и сиди теперь в комнате безвылазно!

И теперь Каринка, как заправский узник, сидела в детской. Единственным способом общения с внешним миром была неработающая розетка. Которую, кстати, тоже сломала она. Просто поставила эксперимент – что будет, если впрыснуть туда водички из клизмы, а потом засунуть спицу. Что было, что было!!! Страшно рассказывать.

Как только мама вышла из кабинета, мы снова приблизили карикатуру к розетке.

-Отодвиньте её, а то мне ничего не видно,- командовала Каринка,- направо. Я сказала направо, а не налево, а теперь вверх! Ещё чуть-чуть. А, вижу. Да ну, ерунда какая-то, наши ракеты во сто раз мощнее!
-А мы чего говорим?- хмыкнула Манька,- наши ракеты любого врага взорвут за секунду!
-Это хорошо, что я в своё время сломала розетку,- радовалась Каринка,- теперь можно общаться через неё. А то мне скучно сидеть одной взаперти.
-Мы можем даже еду передавать, если мама решит тебя голодом морить,- успокоила её я,- хлеб там, или сыр. Хочешь покушать?
-Нет, спасибо, пока не хочу, но как только захочу, дам знать.
-А хочешь карандаш и листок бумаги?
-Зачем?
-Ну чтобы книгу писать. Все узники книги пишут, вот и ты напишешь.
-Не надо, передайте мне лучше спицу, я буду слова на стене царапать. Отсчёт дней буду вести, стихи писать,- стала перечислять Каринка,- глядишь, так и время быстрее пролетит!

Мы с Манькой побежали выдёргивать из маминой вязки спицу, но тут с работы на обеденный перерыв вернулся папа. И принёс большой батон докторской колбасы, которую выдали в больнице всем врачам. Как премию. И мама с порога рассказала ему про художества Каринки. А надо было подождать, пока папа поест и успокоится. А так как мама не подождала, то случилось то, что случилась. Папа на голодный желудок моментально вызверился, рванул в грязных ботинках в спальню и метнул батоном колбасы в Каринку.
Вот.

А Каринка не растерялась и отбила колбасу, как заправский футболист, головой. И колбаса треснула пополам, отлетела в сторону и угодила в большие напольные часы. Часы качнулись, свалились на Каринку, и, увлекая её за собой, рухнули на пол.
-Динь-доннн, динь-доннн,- победно пробили они.

Папа подлетел к сестре и выдернул её из-под часов. Быстренько ощупал кости.
-Папа, мне щекотно,- отбивалась Каринка.
-Ничего не болит?
-Ничего.

И тут всем досталось от мамы – и папе, за то, что он затоптал весь пол и испортил колбасу, и Каринке, за то, что она не умеет как нормальная девочка подставляться удару, а отбивает колбасу головой, и напольным часам, за то, что они чуть не покалечили зловредного ребёнка.

Пока мама бушевала, папа быстренько похлебал супа прямо из кастрюли, и засобирался на работу.
-А второе?
-Я уже сыт,- буркнул с порога отец.
-Может, хотя бы фруктов поешь?- высунулась в окно мама.
-Гхмптху,- невнятно поблагодарил папа.
-Мам,- вышла из детской Каринка,- вот теперь я тебе точно клянусь – никогда, никогда я не буду себя плохо вести. С этой минуты я буду очень хорошей девочкой!
-Иди отсюда, чтобы глаза мои тебя не видели,- выдохнула мама, накинула на плечи пальто, взяла половину докторской колбасы и пошла к маме Рубика. Мириться.

А Новый год мы встречали у Ба. Они с мамой приготовили много-много вкусностей, так что праздничный стол ломился от изобилия. Особенно все нахваливали долму с айвой и черносливом, блинчики с мясом и торт Наполеон.

Мне в подарок от Деда Мороза достался красивый голубенький свитер, Мане – весенние ботиночки, а Каринке – тёплый жакет.
-А собачья упряжка?- надулась сестра,- так нечестно.
-Нечестно – отдай жакет Нарке,- хмыкнула Ба.
-Ещё чего! — Каринка надела жакет и застегнулась на все пуговицы, — мой жакет, никому не отдам!

Спустя несколько лет, когда мы уже немного повзрослели, мама достала письма, которые мы писали Деду Морозу, и под общий хохот перечитала их. Особенно долго, до икоты, мы смеялись над Манюниным письмом. Так долго, что у дяди Миши началась изжога и он пошёл запивать её раствором соды.

«Увожаемы Дедушка Мароз!!!- писала Манька,

 

— очень прошу тибя подарить мине длинное платье штобы корманы большие и там много конфет ни забуд положить. А ещё скажи Ба штобы она не застовляля меня играть на скрипке по два часа в день. Я нищасный ребёнок, так и скажи.

И ещё, увожаемы Дедушка Мароз, пусть живёт долго и шасливо Лионид Илич Брешнев. Потаму что только он может нас защитить от импирилистическй гидры. И вылечи ему этот ево генсек пожалыста. А то у челавека мозг болеет.
Спасибо большое. Мария Шац. Михайловна. 28 декабря 1981 года. Я в этам году вила себя очень-очень хорошо нещитая несколько раз. Дедушка Мароз».

— А в наступившем 1982 году Брежнев умер,- под общий хохот комментировала письмо Ба,- так что если хотите чьей-то смерти, попросите Маньку, чтобы она написала Деду Морозу письмо и попросила «пусть живёт долго и шасливо» для этого человека!

Автор: Наринэ Абгарян, писательница / Фотография Татьяна Кирюшкина
***
В Москве книги Наринэ можно купить:
— в книжном магазине «Москва»
— в Московском Доме Книги
— в «Библио-Глобусе» на Мясницкой
 
США: здесь
Великобритания: Книжный магазин «Русский мир»
Украина: Книгоград и Букшоп
Беларусь: oz.by
 
Имеется в наличии в следующих интернет-магазинах:
www.ozon.ru
www.labirint.ru
 
Электронные книги и аудиокниги можно взять, например, здесь